А.Д.Шепель. Оглянуться назад

Александр Дмитриевич Шепель

Оглянуться назад

Так сложилось судьба меня по доброму сталкивала меня на ухабистых дорогах среднеазиатских республик, а потом и в Москве с замечательным доброй души человеком Геннадием Николаевичем Матюшовым. В нем поразительно сочетаются славные черты характера и профессионализма. Геннадий Николаевич прокурорский генерал, без преувеличения, в высшей степенью специалист в области юриспруденции.

Однажды он позвонил мне и в откровенном задушевном разговоре прямо таки подтолкнул меня, можно сказать, зажег искру написать воспоминания о некоторых эпизодах жизни, посвященных борьбе со злом,  посягательством на собственность жизнь и здоровье людей и также защите их прав и свобод. С высоты моего 75-летнего возраста, оглянувшись назад, усматривается столько эпизодов заметно и незаметно промелькнувших в моей 40-летней служебной деятельности, что они бы поместились лишь в многотомнике. Однако будучи предупрежденным об ограничении воспоминаний не томами, а количеством листов, остановлюсь лишь на некоторых эпизодах.

Родился я в семье колхозников, проживших в центральной части многострадальной Украины.

С раннего детства видел себя работником правоохранительных органов и шел по этой стезе. В 15 лет я, учащийся горнопромышленной школы, вступил в бригаду содействия милиции (БСМ). При задержании особо опасного преступника в ходе совместных действий с капитаном милиции получил первый автограф в виде ножевого ранения. Но это только побудило меня следовать и дальше по пути борьбы за справедливость.

Армейская служба укрепила мои стремления. Демобилизовавшись членом КПСС, я в составе полутора тысячи военнослужащих-добровольцев прибыл в  Северных Казахстан. И там горком партии сразу же направил на работу в органы внутренних дел.

Работал и учился заочно в школе милиции, а после ее окончания поступил на юридический факультет университета.

– Не разрешаю! – кричал полковник С.Т. Дубовицкий. – Ты хочешь потом уйти в прокуратуру?

И я ушел … После десятилетней службы в уголовном розыске на должность старшего следователя городской прокуратуры, а потом старшего следователя областной, районным городским прокурором, первым заместителем прокурора области, межрайонным прокурором Москвы.

Как и у каждого солдата, у меня была заветная мечта стать генералом. Мне очень хотелось, чтобы мои родители, будущие дети гордились мною, а дети стремились быть похожими на меня. Хотелось стать для них целью жизни, поставить их на исключительно правильные рельсы. Я работал всегда честно и добросовестно. Но судьбе было угодно оставить мою мечту несбывшейся. Она остановила меня на последней ступени классного чина перед генеральским.

Сорок лет своей жизни я отдал борьбе с преступностью и укреплению законности. За эти годы встретил настоящих товарищей по службе, руководителей и вообще замечательных людей: Овчинникова Я.Н,, Дьячкова В.С., Вильховченко Н.В., Петрова П.Ф., Гайданова О.И., Матюшова Г.Н., Пономарева Г.С., Герасимова С.И., Улыбышева Н.А., Мировского Л.М., Викторова А.В. и многих других. У них учился быть настоящим юристом, прокурорским работником, и всегда следовал этому. Никогда не был стукачом, двурушником и подлецом, но и не таил ничего за пазухой, а говорил все, что думаю, в лицо собеседнику. Возможно, от того я и не стал  генералом. На жизненной тропе встречались негодяи, подлецы и предатели, но Бог им судья. Для таких людей мне жаль места. Они не заслуживают добрых воспоминаний.

Мои бывшие руководители Овчинников Я.Н., Дьячков В.С., Гайданов О.И. и другие учили меня быть не только прокурорским работником, но прежде всего человеком, человеком по отношению к сидящему по другую сторону стола, будь  он простой посетителем или отъявленным преступником И я всегда старался поступать именно так, не забывая о строжайшей законности своих действий.

Как-то в 1963 году на станции Пески-Целинные, Кокчетавской области преступник взломал запоры и обворовал магазин с ювелирными изделиями. Ущерб был нанесен в особо крупном размере. Расследование было взято на особый контроль вышестоящими органами власти. Я, на тот момент работник угрозыска, со своим непосредственным начальником Овчинниковым Я.Н. ежедневно бывал «на ковре» с отчетом о результатах раскрытия преступления. Прошло полтора месяца, а результат нулевой… Почти все сотрудники занимались только этим вопросом С ног сбились.

Но вот однажды в дверь моего кабинета поступал незнакомец. Он вошел с огромным чемоданом.  Седой волос, уставшие серые глаза, отутюженная одежда, поблескивающие туфли и возраст свидетельствовали о солидности вошедшего.

– Моя фамилия Гердышевский, – отрекомендовался он и глухо поставил чемодан на пол.

– Разрешите присесть? – спросил незнакомец, кивнул на стул за приставным столиком.

– Да, пожалуйста, – ответил. – Я слушаю вас.

– Я – Герлышевский, – повторил он.

– Ну, и что дальше?

– Разве моя фамилия вам ни о чем не говорит?

– Совершенно, – сказал я и удивленно посмотрел на него.

Собеседник сделал недоуменное лицо, после короткой паузы слегка улыбнулся и нехотя выдавил из себя:

– Простите. Я, наверное, ошибся адресом.

Поднявшись, он взял чемодан, и в этот момент мой взгляд упал на его исколотую татуировками кисть руки. «С такими рисунками выходят только обитатели мест лишения свободы», – пронеслось машинальное рассуждение

А он в это время закрыл за собой дверь «Но он же не зря ко мне пришел. Я не развил беседу и отпустил его. Надо вернуть срочно», – подумал я и вскочил с места.  

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и в кабинет решительно вошел Гердышевский.

– Нет. Не могу больше. Когда-нибудь должен же быть конец Так вот он наступил сейчас. Я… вор рецидивист. Имею более десятка судимостей. В тюрьмах с несовершеннолетия. Два побега из заключения. На свободе бывал не больше двух месяцев и вновь возвращался за решетку, – выпалил он и поставил чемодан ближе к моему рабочему столу.

– Продолжайте, – предложил я, понимая, что главного он еще не сказал.

– Так вот… За период моего нахождения в лагерях мои родители умерли., и я остался один. В мои пятьдесят пять лет я до сих пор остаюсь не женатым и не чувствовал прелести отцовства. Сажайте меня снова. Буду работать до седьмого пота, чтобы поскорее вернуться к людям... Завяжу напрочь с прошлым и начну жизнь с нового листа... заведу семью… Клянусь вам памятью своих родителей... Одним словом… я к вам с повинной. Кражу ювелирных товаров совершил я. В этом чемодане все, что я унес из магазина, за исключением одних часов. Но деньги в размере их стоимости положил в конверт. Это все.  

У меня от сказанного закружилась голова, чуть через стол не перепрыгнул, чтобы расцеловать его. Но удержавшись от порыва, со спокойным видом слушал трогательную музыку своего сердца. Утвердительно промчалась мысль: «Наконец-то начальство и партийные органы успокоятся и престанут дергать нас». Посмотрев содержимое чемодана и сличив со списком похищенного, пришел к выводу, что ущерб возмещен в полном объеме.

Вызвал понятых, задокументировал процессуально доставку похищенного и явку с повинной, после доложил своему начальнику. Тот в пляс пошел по кабинету и тут же доложил по телефону всем контролирующим органам. Для начала я его уговорил дать согласие на избрание меры пресечения Гердышевскому, в виде исключения, не содержание под стражей, а подписку о невыезде. Расследование подобных дел опера вели сами.

– Доложи прокурору и постарайся получить его согласие, – посоветовал Овчинников.

Прокурор Василий Иванович Луценко выслушал меня внимательно долго ходил по кабинету, размышляя, а потом сказал:

– Хорошо бы твоего подопечного устроить на работу, организовать выступление в печати… как обращение его о прекращении преступной деятельности… А потом… Я поговорю с судье Андреем Ивановичем Кононенко, чтобы нашел щелочку веского основания и определил меру наказания не связанную с лишением свободы. Такой эксперимент положительно бы отразился на профилактике преступности.

– Я все это организую, – с готовность заверил тогда прокурора.

И все получилось. Гердышевского устроили на работу в совхоз «Червоный», руководил которым замечательный хозяйственник-экономист А.А. Вендров. Мой протеже стал незаменимым специалистом, а потом и бригадиром выступил несколько раз в областной газете, женился, а потом родился у него сын. При встрече я отметил, как в его глазах светится нахлынувшее счастье.

И в том, что судьба сделала крутой поворот, есть однозначно решение судьи Кононенко А. И., что рассмотрев судебном заседании это уголовное дело, пошел на небывалое принятие решения и вынес приговор, не связанный с лишением свободы. Кроме явки с повинной и справки о добровольном возмещение ущерба, в деле находилась замечательная характеристики руководства совхоза, ходатайство трудового коллектива, газетные публикации и справка о его сложившейся семье. Это дело побывало во всех судебных и надзорных инстанциях, и приговор не был отменен. Исцеление, полнейшее возвращение этого человека к здоровому обществу меня безмерно радовало. До самой глубокой старости Гердышевский продолжал работать в этом же совхозе, намного увеличив количество членов своей семьи.

Будучи Щучинским районным прокурором Кокчетавской области, я тесно дружил с прокурором города Щучинска Кулушевым К.К. С момента моего назначения (после должности старшего следователя облпрокуратур) он был моим учителем азов прокурорского надзора. А потом случилось так, что ученик, как это часто, стал бывает по показателям лучше учителя. Ученика из месяца в месяц хвалили, а учителя ругали.

Спустя некоторое время ко мне зачастили проверяющие анонимных обращений из партийных и прокурорских инстанций. Руководимый мной коллектив, в том числе и меня, штормило более полугода. Голову ломал над вопросом, кому же перешел дорогу, но так и не смог вычислить анонимщика.  А тут случилась неприятная история с Кулушевым. За грубое нарушения прокурорской этики его перевели на дожность прокурора района в Павлодарскую область. Работая там, он мечтал о возвращении, – жена и трое ребятишек оставались Щучинске. Я же всячески материально помогал его семье, слезно уговаривал прокурора области, а потом и прокурора республики (он часто отдыхал  с семьей на территории обслуживаемого мною района), и добился их согласия. Моего учителя перевели прокурором района, расположенного в 25 км от Щучинска. Он был безмерно рад. Но на мое участие в его судьбе не прореагировал, да я этого от него и не ждал, понимая, что за добрые действия похвалы и благодарности желать и помнить нельзя.

Спустя полгода после возвращения Кулушева, состоялась на его территории официальная встреча с населением первого секретаря обкома, председателя облисполкома, облпрокурора и ряда других должностных лиц. На эту встречу были приглашены мы с Кулушевым. После всех мероприятий состоялся ужин, и первый секретарь обкома в первую очередь предоставил слово Кулушеву, как прокурору этого района. Тот встал с рюмкой в руке, окинул всех взглядом, и сказал:

– Здесь, за этим достарханом, собрались все, мною уважаемые руководители партийно-советских и прокурорских органов. Мне первый тост предложить бы за всех этих моих начальников, но я прошу извининения…мой тост не будет обращен к вам…

В зале стало тихо так, что казалось, если бы муха пролетела, то было бы слышно. Все удивленно насторожились, ожидая, что тостующий сейчас коснется должностных лиц повыше, вплоть до Генерального секретаря КПСС.

– Я поднимаю тост, – продолжал учитель, – за моего друга…настоящего друга… Александра Шепеля…

Я чуть не умер от неожиданности, пусть даже приятного, удара. Лицо мое стало краснее советского знамени, очевидная растерянность овладела мной. Прокурор области сердито смотрел то на Кулушева, то на меня. Все остальное с интересом продолжали слушать.

– Да, да за него, – продолжал Кулушев. – Дел ов том, что…когда я был в «ссылке», он все время помогал моей семье… а я… а я… сволочь… писал на него анонимки.

Все, выпрямившись, привстали. У прокурора области глаза стали круглыми, и брови оказались на лбу. Я вообще опешил от услышанного.

– Прости меня, Саша. Меня бес толкнул на это из-за того, что у тебя стало получаться лучше, чем у меня. Тебя хвалили, а меня ругали. Прости.

Такое признание, да еще в присутствии высокого руководства, шокировало не только меня, но и всех присутствующих. Уверен, что этого не смог бы сделать никто, кроме него. Я подошел к нему, обнял, и мы навсегда остались друзьями. В тот вечер Кулушев стал центром всеобщего внимания. Я и сейчас горжусь поступком своего друга. Он нашел в себе силы, признать свои ошибки, публично казнил сам себя и бвл прощен всеми.

Чуть позже ее величество судьба совместно с Генеральной прокуратурой СССР забросила меня в Узбекистан. Условия, при которых приходилось работать в органах прокуратуры, врагу не пожелаешь. Не принимаешь подарков, отказываешься от спиртного, не берешь взяток, не решаешь шкурных вопросов – становишься объектом нападения. Так случилось и со мной.

На дверях кабинета и квартиры появились устрашающие записки. Уголовные дела, по которым я утверждал обвинительные заключения, как заместитель прокурора города Ташкента, курирующий надзор за следствием, приходили в суды с переделанными обвинительны, находящимся в надзорных производствах. Листы информационных записок в прокуратуру республики и другие органы подменялись, за исключением последнего листа с моей подписью. Этим создавалось мнение руководства о  никчемности работника, от которого необходимо избавиться. Как-то позвонил прокурор республики О.И. Гайданов:

– Ты читал информационную записку перед тем, как направить нам? – спросил он, и я почувствовал в его голосе справедливое возмущение.

– Не только читал, но даже и правил, – ответил я.

– Приезжай с копией ко мне.

Когда же сличили копии с подлинником, оказалось, что правильным был текст только последней странички с моей подписью. Таких фактов было немало. Не добившись своего, недоброжелатели перешли к устранению моей семьи. Пришлось сына забрать из садика, а дочь возить  в школу и забирать из школы самому. Дважды совершались попытки  взломать дверь и проникнуть в квартиру, где находились лети. Обстановка потребовала моего перевода на должность первого заместителя прокурора  Ленинобадской области Таджикистана, а вскоре мой старший сын был обнаружен мертвым в водоёме. Совершившие это злодеяние не установлены до сих пор.  

Но эти подлые люди не смогли сломать меня как человека, как прокурорского работника. Я же, не заглядывая в чужой карман, продолжал добросовестно служить, выполняя ту миссию. С которой нахожусь на этой святой земле.

Вспоминается забавный случай периода моей работы в Москве. Из управления кадров прибыла на должность помощника прокурора по уголовно-судебному надзору В.Лапина, еще вчера студентка. После первого судебного процесса она расплакалась прямо в судебном заседании. Ей было жаль совершившего преступление. После беседы она изменилась в корне. Стала принципиальной, дотошной в судебном следствии и добросовестно исполнявшей свои обязанности. Как лучшую работницу ее забрала в свои ряды прокуратура округа, но ненадолго. Лапина пошла уверенным шагом по служебной лестнице. Ей присущи требовательность по закону и доброта по сердцу.

Считаю, что добросовестность прокурорского работника в исполнении своих прямых обязанностей, основанных на соблюдении законности и человекоуважения, – главное в его деятельности. Любой противный закону шаг, подрывает в глазах людей не только авторитет прокуратуры, но и устои государства. Хотелось бы, чтобы эти качества были присущи каждому работнику прокуратуры. Такие работники являются золотым фондом, элитой прокуратуры России, частью нашего Государства.